Мария МИТИНА. Оазис детства, или Секреты кукольного городка

Одним из наиболее знаковых культурных событий ушедшего сезона по традиции стал Республиканский конкурс театрального искусства «Узорчатый занавес». Чувашский государственный театр кукол представил две работы. Акварельный этюд С. Козлова «Я вас люблю, Ромашка!», задыхающийся в дыму межчеловеческих отношений, признали лучшим детским спектаклем года. Этнический витраж В. Эльби «Теперь я счастлива», скорбящий о правде земного жития, хоть и не получил награду, но оставил на сердце каждого кровоточащий шрам. Режиссером обеих «вещей» был Юрий Филиппов. Его кукольные сабли ранили гораздо больнее напыщенных драматических шпаг, штурмующих конкурсные номинации. И уже не в первый раз.

* * *
Что может быть пронзительнее волнующей, не закатанной в асфальт фантазии? Достаточно только вкусить мечту, как начинаешь понимать значение фразы «резать по живому»... Они взмывали ввысь на легких, матовых облаках. Темные пятна густых лесов, волнистые линии рек, квадраты полей и неровности оврагов затерялись где-то под ногами и удалялись со скоростью метеоритов. Впереди только утро, расправляющее пышные крылья с грацией фламинго и время от времени роняющее вниз белоснежные лепестки-перья. Гигантские страхи сначала уменьшились до размеров букашки, а затем и вовсе потерялись в ромашковых зарослях вселенной. Или просто Ежик, Медвежонок и Кузнечик выросли? М. Арлан терпеливо воздерживается от соблазна актуальных сценографических финтов и не гнушается типовых оформительских па, заклейменных издержками прошлого. Здесь и густая шевелюра деревьев, и голубизна небосвода, и зеленые макушки холмов, достойные лучших мультфильмов. Но по чудесному стечению мыслей, по ураганной, какой-то невероятной наполненности вся эта декорационная приземистость не препятствует воспарению. «Продемонстрировав публике живого коня, перечеркнешь иллюзию. А без нее театр перестает быть театром», – справедливо отмечают критики. Чем не позиция? Ведь мирская действительность катастрофически отвратительна в своей непроходимой очевидности. Однако стоит взглянуть на нее сквозь призму воображения, как вдруг...  
«Вопрос детского театра – прежде всего, вопрос языка. Надо ли говорить детям о том же самом, что волнует любого взрослого, на каком-то специальном языке? Надо ли искать другой образности? Видимо, надо. И образность эта будет всегда сложнее, многослойнее, зрелищнее. Ребенок воспринимает то, что происходит на сцене, буквально, потому и степень условности должна быть небольшая. Декорации и костюмы должны быть яркими и запоминающимися, образы выпуклыми, злодеи злыми, страшилища страшными, принцессы прекрасными. Однако тут же возникает другая проблема: как бы весь этот красочный, поющий, гремящий, хохочущий мир не стал воплощением дурновкусия», – продолжают те же критики. Процесс трансформации нехитрой сказки «Я вас люблю, Ромашка!», невинно трепещущей на самом кончике солнечного луча, в главу философского трактата столь же захватывает, как подводный мир, внезапно проступающий сквозь мутность воды. Впрочем, на камерной и удивительно уютной площадке Чувашского театра кукол иначе не бывает, тем более что художественный руководитель и режиссер Ю. Филиппов издавна воспитывает в актерах и зрителях умение мыслить не буквально. И уж если решено отправиться на поляну, то будьте уверены: он сделает все возможное и невозможное, чтобы вы чувствовали себя на ней как на космической планете. Если выбрана эстетика мультика, то исключительно созвучно Г. Бардину, примыкая к материям высшего порядка.
Иметь в республике настолько мобильный, смелый, гибкий, изобретательный и вместе с тем профессионально стабильный коллектив – неслыханная удача. Не может не восхищать и богатейший диапазон его исполнительских техник. Здесь ростовые и планшетные куклы, марионетки и тени, игры за ширмой и «глаза в глаза», с применением инновационных технологий и в черной пустоте. Неслучайно за плечами труппы бесчисленные гастрольные трофеи на фестивалях в Паневежисе (Литва), Хельсинки (Финляндия), Силистре (Болгария), Виннице (Украина), Абакане (Хакасия), Баку (Азербайджан), а также в Москве, Мытищах, Кургане, Сыктывкаре, Воркуте, Сургуте, Печоре, Волгограде, Туле, Уфе, Кирове, Самаре, Иванове, Казани, Набережных Челнах, Ульяновске, Йошкар-Оле и других уголках страны и зарубежья. И все это не зря, ведь к нам тоже едут, о нас знают, нами проникаются. Одно из свидетельств тому – Международный фестиваль-форум для особенного зрителя «Одинаковыми быть нам необязательно», собирающий в Чебоксарах кукольные труппы из Франции, Болгарии, Литвы, Сербии, Молдовы, Украины, Казахстана и самых разных точек России. Апофеозом проекта стало выступление легендарного Государственного академического центрального театра кукол им. С. Образцова. Культовый «Необыкновенный концерт», остроумный «Кот в сапогах» по сказке Ш. Перро и фантастические «Путешествия Гулливера» по мотивам романа Дж. Свифта буквально подбросили нашу публику порывом штормового ветра.    
  Элегантный, задумчивый и не по-взрослому мечтательный... Впрочем, как и подобает подлинному художнику. Наверное, неспроста именно он воплотил образ Пушкина в поистине звездном кукольном спектакле «Руслан и Людмила», раскрасившем память целого поколения маленьких чебоксарских зрителей. Юрий Филиппов и теперь изредка «грешит» актерством, но любимая режиссура с каждым сезоном все больше заражает его неугомонную творческую кровь. Сегодня выпускник Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства – заслуженный артист Чувашии, лауреат Национальной российской премии «Грани Театра масс», многократный победитель «Узорчатого занавеса», автор более пятидесяти постановок как на республиканской, так и на российской сцене. Наконец, главный чародей кукольного городка, бережно взращивающий в пустыне душной взрослости целительный оазис детства и проповедующий веру в волшебство. Исключительная личность, творец «от» и «до», он всегда с открытым сердцем спешит навстречу новому, чутко откликается на позывные постановочных тенденций и предпочитает пробовать, искать и сомневаться, нежели обзаводиться привычками. Подобное внутреннее горение не может не обжигать. Многие по сей день пытаются поймать волнующую бесплотность его арабески «Мираж», немой и иллюзорной, поразившей диковинками световой абстракции и пресыщенной импровизационным вкусом. Потом были годы вдохновенного сотрудничества с заслуженным художником Чувашии А. Розовым, заслуженным работником культуры Чувашии М. Арлан, С. Зверевой, а также приглашенными сценографами. Это концептуальное времяпрепровождение с И. Ходжиевой из Болгарии, счастливые мгновения с А. Митрофановым из Набережных Челнов, периодичность творческого экстаза с Д. Бобровичем из Ульяновска. Ветра театральной моды регулярно меняют свое направление, но синтез искусств по-прежнему брезжит для Ю. Филиппова художнической доминантой, определяя сущность его работ. А еще редкостная щедрость и небоязнь уступать место под солнцем софитов иногородним коллегам. Так возникли «14 писем к Богу» Э.-Э. Шмитта, переведенные на сценический язык народным артистом России С. Железкиным из Мытищ, «Бука» М. Супонина с режиссурой заслуженного артиста России Ю. Евдокимова и художествами А. Ечеина из Кирова, «История старого дуба» сербской А. Вученович с куклами Е. Бабкиной из Тольятти, «Золушка» Т. Габбе по одноименной сказке Ш. Перро, переосмысленная заслуженным артистом Марий Эл Л. Яковлевым.
Но продолжим разговор об исключительном. Раз за разом опровергать очевидное, играть не по правилам и заставлять верить в то, что может быть иначе... Так уж здесь повелось. Если спектакль способен терзать, то вы в зале Чувашского театра кукол. И секрет вовсе не в теориях или концептуальных нагромождениях. Секрет в таинстве самопознания, когда всякий раз заново, словно утопая босыми ногами в небесных сугробах. Опусы «Кукол» играют на пленительной метафоричности, манят в бездонные омуты переносных смыслов и ранят нарочитой неконкретностью, когда реальность ускользает из рук подобно бабочке. Ранят? Безусловно. И вырывают сердце из груди. Но если боль способна услаждать, то это боль ноктюрна В. Эльби «Теперь я счастлива». Ежедневно мы устраиваем опасные гонки по возрастным трассам, уносясь все дальше и дальше от оазиса детства. Мы торопимся туда, где загазованный воздух и невнимательные ангелы, суетливая неизвестность и перезрелые яблоки. Пусть это окажется лишь дурным сном, игрой воображения, невнятными рисунками на песке или подсказками интуиции, пусть садовые яблоки еще пару лет хранят в своих сердцевинах пригоршню заветных оскомин... За основу берется сакральная эскизность, когда герои бестелесны и проступают в воздухе лишь слабыми очертаниями. Актеры и куклы превращаются в единое целое и вместе встречают кульминацию. Баюкающий плеск элегичности перебивают поползновения кошмара. Первая болезнь. Первая смерть. Первый дождь в глазах.
Детские истории обманчивы в своей показной простоте. Они якобы ничего не требуют, но между тем это невинное «ничего» означает «все». Риск оступиться и «сесть в лужу» пресловутого сценического маскарада слишком велик. Или диалоги лесного зверья на подмостках – действо само по себе иллюзорное и метафоричное? Тот, кто мыслит волка не более чем волком, с готовностью кивнет. Чудовищный абсурд, ведь сказка – та же жизнь, только в ином измерении. Например, поэтичная миниатюра «Я вас люблю, Ромашка!», построенная на преломлениях шестого чувства, оборачивается для зрителей целым ворохом житейских зацепок. Тут и блатной Лось-бугай, «крышующий» лесную поляну и на правах хозяина позволяющий себе слишком многое, и очаровательное личико Ромашки, красивейшей из блондинок, с бездонными глазами-озерами, окруженными зарослями загнутых ресниц. И, конечно, Ежик, этакий мыслитель руки Микеланджело или Родена, повидавший, испытавший и умудренный. А чего стоит «банда» Кузнечика и Медвежонка, вмиг позабывших о лесном пиетете и веселящихся «на полную катушку». Решено, отныне никаких условностей, и вот уже вместо шаблонных персонажей на сцене я, ты и он, сидящий в заднем ряду... А потом на нас снизойдет великая благодать. Мы поднимемся так высоко, что даже услышим пение херувимов. Сначала отдохнем на небесной перине, а потом будем кататься на облаках, пока не закружится голова. Пухлые слоники и пузатые носороги, долговязые жирафы и на редкость добродушные крокодилы умчат нас в оазис детства. Пусть хотя бы на сорок минут.