Юрий АЙДАШ. Живой дым

Неугасший дым

Коль погубят род невзгоды,
Говорят, что дым угас.
Посему лихие годы
Вспоминаю каждый раз.

В те лета, когда росли мы,
Были песни слез полны.
Жизнь кромсал неумолимый,
Кровожадный меч войны.

Горький час поры жестокой,
Незаживший в сердце след...
В доме — пусто, одиноко.
Даже старой кошки нет.

Оставлять ли хлеб для кошки,
Если голоден я сам?
Если сам я — хлеба крошки
Не видал по целым дням?

Мать проводит дни в работе.
Ночью — слезы льет о нас.
Сокрушается в заботе,
Как бы дым наш не угас.

И была тому причина:
Мой отец в лихом бою
За покой земли, за сына
Голову сложил свою...
 
В доме спичек даже нету.
Неуютно на душе.
Ничего — пойду к соседу,
Он мне даст углей в ковше.

И когда тот жар струистый
Вспыхнет пламенем густым,
Закурчавится, искристый,
И над нашей крышей — дым.

Неподатлив и упорен,
Не увял тот дым живой.
У него—единый корень
Был с родимою землей.

Час настал — пришла победа…
Сам я нынче стал отцом.
У сынишки — нету деда.
Но остался — дедов дом.

И, горящий новым светом,
В нерушимом доме этом —
Жив очаг наш! И над ним
Золотистый вьется — дым.

***

Еще совсем темно.
В окне — деревьев пятна.
И дождь стучит в окно —
Лениво, благодатно.

И клен в окне — поник.
Глуха, тиха деревня.
И кажется — на миг
Остановилось
Время.

Глядишь ты в сад густой
Незрячими глазами.
И шепчешься с листвой
Беззвучными словами.

Ребенок и жена
Зовут. Как из тумана,
Из голубого сна
Откликнешься:
— Да, мама...

Сумерки

Палые листья
Взялись чернотой.
Голые ветви
Повисли устало.
Берег зеленый,
Ты там, за чертой...
Там, за туманом,
Ты, юность,
Отстала.

Лучше мы песню
О море споем.
Пусть же наш голос
Над морем — взовьется.
Пусть же счастливо
Послышится в нем
Все, что единственно
Жизнью
Зовется.

***
                          Геннадию Айги
Я был — как дерево в саду.
Я пел в сиянье дня.
Засыпьте, если упаду,
Сырой землей меня.

Она всегда — ручьем, травой
И радостью была.
Пусть зашумит над головой
Береза иль ветла...

Пусть надо мной снега блестят.
А в мае ветвь цветет.
И звезды желтые летят,
Когда придет черед.

И голубой поющий свод,
Прохладно-огневой,
Свое дыханье сверху льет.
Водой кропит живой.

Немой, не буду отвечать
Я ни на чей призыв.
И буду я спокойно спать,
Про все, про все
Забыв.

Затмился взгляд, замкнулся слух —
За гранью бытия.
И чем тревожился мой дух —
То понял плотью я.

Ты спокойна

Ты спокойна: сиянье лета
В молчаливых твоих глазах.
В них — искринка вешнего света,
Зеленеющей ветви взмах.

Ты спокойна. Как в чистой рани
Вызревает начало дня,
Так и ты молодым дыханьем
Тихо-тихо входишь в меня.

Ты спокойна. В согласье ровном —
Трепет мысли и крови ток.
На меня ты посмотришь — словно
Летней ночи дохнет холодок.

Мне не надобен мир чудесный.
Край заморский не сводит с ума.
Ты звенишь мне беззвучной песней.
Ты — глубинная жизнь сама.

Эта улица, и ворота,
И над аркой ворот — звезда…
Вот печаль моя и забота.
Боль бессонная — навсегда.

Пролетают часы и годы,
Тень тревоги, случайный страх...
Ты спокойна: сила природы
В молчаливых твоих глазах.

Вечер

Солнце погасло. И тени слились воедино.
Сделались тьмой — и ветла, и речная вода.
Ясно послышался дальний раскат соловьиный.
Это — сегодня лишь так? Иль — от века, всегда?

Зорко впиваюсь во тьму ожидающим взглядом —
Будто волшебника ясно увижу вот-вот.
Тщетно! Волшебник, безмолвный, веселый, ты рядом.
Только мне что-то увидеть тебя не дает.

Ты — засветил над землей родниковые звезды.
Ты — заклубил тонкорунный туман над рекой.
Дальний костер сквозь густой, холодеющий воздух
Светит беззвучно — и тихий сулит мне покой.

Тишь. И все глубже — мерцающий, непостижимый
Путь в вышине, что белеется, звездно пыля.
Мысль полетела, запела... Волшебник незримый,
Знаешь ли сам, как прекрасна и высь, и земля?

***

Сверкает трав широкий полукруг...
Под этой мягкой, свежей синевою,
Влюбленный в небо и в волнистый луг,
Шагаю с непокрытой головою.

Иду в зарю, в зубчатые леса.
Пережидаю дождь под хвойным сводом.
И словно бы в синичьи голоса —
Вхожу в ручья серебряную воду.

Роняя тонкий, еле слышный крик,
Две ласточки мелькнули и пропали...
И—сон исчез!
О пробужденья миг!
То две руки на клавиши упали.

И радуя, и мучая меня,
Уже парят над белой пеной клавиш.
О песня сердца, полная огня!
Ты этот луг, и лес, и небо славишь!

Забыты зимы. Стужи далеко.
И далеко — до алого заката.
И белый ствол беззвучно и легко
Взлетает ввысь.
И мысль моя —
Крылата.

***

Тогда, среди майских ночей,
Все в пенной черемухе было.
И словно луна
Средь ветвей —
Лицо твое
В сумраке
Плыло.

Навстречу летела — не шла.
Ты что-то при встрече
Шептала.
На месте вилась,
Как юла.
Устало
К груди припадала.

По улицам сонным, пустым —
Бездонно счастливым! —
Водила.
Рассветный
Туманился дым —
Как шепот застенчивый:
«Милый...»

И стяг свой рассвет поднимал.
И солнцем весь мир
Озарялся.
...Тебя обнимал, обнимал —
Как будто навеки
Прощался.

Ты в пенных
Бродила садах.
Шептала
Слова молодые.
Ты пела
О дальних морях.
Поют там
Сегодня —
Другие.

***

Не знаю—краток путь мой или долог.
Но знаю — на пути моем земном
И снег сверкнет, и молнии осколок
Блеснет, и солнце — в небе голубом.

И, покидая горы, реки, рощи,
Скажу земле распластанной: «Земля,
Я равным быть хотел с тобою в  мощи.
Прими меня и не суди меня».

Юрий АЙДАШ
Перевод с чувашского
Василия КАЗАНЦЕВА