Комментари хушас

***

Подземка изнанка нутро
ветров ли твоих собеседник
на серую венку метро
звездою ведомый подземной

в стяженье ее поездов
где гула глубинного ниже
нисходит в свой воздух густой
путей и часов сочинитель
натянутых над пустотой

чей ломаный нервный неровный
сей синтаксис в стыках страниц
в незрячие сны вавилона
проросший с иной стороны

о кистью сухой звездочета
огни габаритов сотри
веди вдоль прозрачных и черных
маршрут мне привычных опричь

сквозь зданий таинственных корни
туда под подкладку та-да
где кто-то откроет припомнит
и далее далее да

***

Темна метель с изнанки
не говори смотри
веретено Ананке
кружит ее внутри

где в крылья сестрам-птицам
протянута рука
становится и длится
несрочная строка:

несть еллина ни скифа
лишь матовая мгла
над городом раскинет
округлые крыла

и верно не далеко
по хвойному пути
на Волковское к Блоку
на Декабристов к Блоку
метель его вести
            
***
                           Т
Из теперь вот зимы из земли где суровы снега
где в сугробах курганы рисует недвижимый сумрак
в итальянскую полночь отправляю тебе мотылька
черно-белым мелком
бестолковый рисунок

в чуть заметную щелочку между тобою и днем
он протиснется взмахом прозрачным оттаяв
ты приметишь его ты припомнишь зачем-то о нем
и в пыльце на подушечках пальцев его угадаешь

в старом городе чьи фонари за штриховкой дождя
чьи кафе и каштаны напишет мой путаный
                                                            путеводитель
нет ни сна
на обратный билет из тебя
и не дальше рассвета протянет ночной посетитель

эти ртутные бусины памяти как тяжелеет рукав
взмах и вырвется нить из запястья
             разлетится на черные птицы
но еще мне успеть
и в гранатовом зернышке искоркой у ночника
на мгновенье одно
от тебя отразиться

***

Так ли клинопись ласточек к сумеркам дня
совещанья высокого их в глубине
называла меня целовала меня
танцевала со мною во мне
мне не вспомнить наречье приходит само
в день любой
из июня на адрес любой
неизменно с твоими чертами письмом
в алой глине моей голубой

***

как будто чего не хватало
крутило тянуло куда
где в небе картонном сияла
латунная что ли звезда

такая чужая родная
в невзрачном сияньи своем
что тянешься руки роняя
еще не вполне понимая
всего обещанья ее

и дом посреди мирозданья
и сквер где листва и звезда
уже навсегда покидая
ещ обернешься сюда
в прихожей просторной и дальней

над хворью и над ворожбою
по линии совести сжатой в руке
надрезанной острой звездою
твоею названой звездою
движенья к двадцатой строке

***
Снег валил как целуют в последнюю ночь
переписывал набело город и нам имена
укрываясь в дворах в переулках смеркаясь за мной
отступающей к северу армией пепельной выправкой спин
дым обозных костров удаляясь шинели повозки и дым
век сквозит от окраин в застигнутый воздухом март
но пока говоришь нараспад претворишь нараспев
эти белые земли
и темные воды
от них

Девятое мая

В мятеж первобытного мая
распахнутый ветреным днем
в зеленое и голубое
и белое на голубом

о в это смятенье растенье и пенье
исполненных света цветов
опять осыпаешься пеплом
невидимых мне городов

из донных слепых коридоров
выводят на свет без ключей
без имени метрики дома
ты выскоблен и расколдован
пустой непричастный ничей

из воздуха вырванный равный
надежде сухой уцелеть
не правда ли правда ли правда:
услышит найдет исцелит

где в сумерках быстрым и острым
прижгут ледяным угольком
прозрачные жадные осы
служанки всевидящей оспы
курганов холмов бугорков

воронки моей колыбельки
накрытой ударной волной
во рту минометного пенья
вжимаясь
домой

где спутаны травы и живы
густеет в черемуху ночь

тверди мя не тай мя дыши мя
тяжелый мой бог земляной

[1921]

Оплавленный воздух знамен собери
смотри как торжественно гибнет эпоха
как страшно сгорают ее снегири
до кости до праха до птичьего бога

прислушайся в глубже огня дотянись
кружит-копошит воробьиная жизнь
расстанься останься замри
прекрасному времени товсь улыбнись
раз не измениться и не изменить
цветы побежденных сияют внутри
и море волнуется пли

***

Условились помнишь детьми
будет пароль Беатриче
за гаражами в овраге
смертью клялись и костром

корнями земными укрыт
оберегал наши встречи
общее имя и пламя
общества тайного штаб

по кругу крепили поруку
фляжкой согретой с жизнью
с гравировкой прозрачным
почерком октября

назад выходили по звездам
и раздвигая воздух
перебегали дорогу
дымом пропахшие в мир

и здесь засыпали домой
по одному засыпали
и каждому приходила
и каждому наклоняясь
губами касалась дозавтра
щек перепачканных сажей
сном опаленных ресниц

Элегия
                памяти деда
                памяти отца
я видел как осколки
слетались вместе обрастая рамой
оконной и стекло
бросало в воздух птицу видел
как ветви липы пеленали ветер
и сердце застывало камнем в кладке
надвратной башни укрывавшей нас
от ливня над стеной ворвавшегося в город
как древесина втягивала пламя
и стягивалась в лиственную плоть
как пальцы собирали почерк видел
поило море реки возвращались
младенцы в крик в стон в поцелуй в прикосновение в улыбку
мы возвращались где уже светает
и Жанна с бабушкой моей
в реадовский рассвет
в лесок у Домреми
выходят спозаранку за грибами
в огромный темный тайны полный мир
я видел сам он все хранит прими
ключи от птиц ночных с дымящимся дыханьем
иди прозрачной картой сентября
где собирают всех
                                за глубиной распада
сквозь замысел листвы по совпаденью слов
как в духов дом проводят в свежесть сада

светает несколько оставшихся столов
бессмертием обносят
                                          23.01.2013, 21.03.2013
Июнь, до востребования

Город вымокнет пахнет тобой
теплой свежестью нежностью темной
в ветках сумерках пахнет тобой
летом прошлым и долгим и домом

нас с тобою здесь переживет
все на чем остановится взгляд
эти мятые воды канала
кофе с ветром в кафе у собора
комары на обратном пути
катера на Фонтанке мосты
и листва и фонтаны листва
за спиною у мраморных призраков в Летнем Саду

для чего эта письменность мне если просто коснись
и ладонь задержав со своей удержи стороны

как держала меня как кружилась со мною до самого дна
в ночь когда мы сиренью тянулись
                                на цыпочках с площади к нам

из метро поднимаясь сквозь в землю
                                           и воду врастающий мир
измени меня мной обернись мое имя возьми
сквозь спешащих теней поднимайся во мне не спеша
шаг свой вкладывай в шаг мой свой вкладывай шаг
где мозаику музыку ли подбирают из них
где стопа и стопа совпадают и
                                 неразличимы впадают в гранит
забывайся мне тай мне опять называйся мне та
кто со мною жила у Демидова помнишь моста
остановится ночь у канала к нему повернувшись спиной
у Демидова стань мне моста повторяясь за мной

обрастай меня тайной нам утро забудет
                                               что кончилась ночь
и строки эвридики не слышно шагов за спиной