– Всего-то на одну ночь? – Вархун искоса взглянул на председателя. – Так и быть. Можно и сходить, коли только на одну ночь. Э-хе-хе! Настюк! – зычно окликнул он жену, которая сидела тут же, рядом с ним, и вязала носки. – Приготовь тулуп. Валенки. Шапку-малахайку. Теплые варежки. Ломоть хлеба. Кусок масла. Два яйца. Щепотку соли.
– Может, дома поешь? – спросила жена.
Неугасший дым
Коль погубят род невзгоды,
Говорят, что дым угас.
Посему лихие годы
Вспоминаю каждый раз.
В те лета, когда росли мы,
Были песни слез полны.
Жизнь кромсал неумолимый,
Кровожадный меч войны.
Горький час поры жестокой,
Незаживший в сердце след...
В доме — пусто, одиноко.
Даже старой кошки нет.
Оставлять ли хлеб для кошки,
Если голоден я сам?
Если сам я — хлеба крошки
Не видал по целым дням?
Это произошло далеко-далеко, на перепутьях солнечной системы. На Марсе, Венере или... Смотри, сколько звезд под сводами небесного купола! Выбирай любую и пиши на ней свою историю. Однако есть среди них та, что недоступна нашему глазу. Марин Мирою, школьный учитель астрономии, прожужжал о ней все уши. Когда он вычислил ее на карте, то долго думал, как назвать. А потом наградил нежным именем «Мона». Так величали одну бабочку-прелестницу, которая по воле случая залетела в его невзрачную обитель и чуть не осталась в ней навсегда. Мо-на.
У Крыски есть большой друг, просто гора. Приткнешься к мохнатому боку – и не страшно тебе, ну разве только чуть-чуть. Дом-то прозрачный, вот хозяевам и неспокойно. Того и гляди за стенкой появится голова – огромная, сразу от пола доверху – и маячит. Глазищи на тебя смотрят, а то и рот открывается. Тут тебе уж совсем бы в своего друга вжаться, зарыться в короткий мех, в мякоть под мехом…
Два крысиных сердечка колотятся, точно бегут наперегонки, бьются не в такт, и кажется, что это твое сердце стучит вдвое быстрее.
Другу-то, получается, тоже страшно.
СУРСКИЙ РУБЕЖСКИЙ
Чăвашла верси
Русская версия
