Людмила ВАСИЛЬЕВА. Красная туфелька

Мне купили туфельки. Туфельки это вам не простые сандалики, в которых мы привыкли бегать во дворе нашего дома. Это были настоящие туфли красного цвета с маленьким ремешком и черной пуговкой. Таких не было ни у одной девчонки в нашем дворе. Да что там двор! Я мечтала, что таких туфель не будет ни у одной  девочки в нашем классе. Туфли мне привез папа из самой Москвы, когда ездил в командировку. Прежде чем уехать, он старательно очертил  контур моей ступни на бумаге  и спрятал этот листочек в документы.
 – Так надежнее будет, – сказал он.
Сердце мое прыгало от радости, и гордость распирала грудь. Я и думать забыла, что туфли должны были быть куплены на сэкономленные деньги и стоили не дешево.
– Знаешь, отец, Ирочка нынче в третий класс пойдет. Надо бы ей туфли  купить: в сандалиях неудобно отправлять в школу. Большенькая становится, – сказала однажды за обедом мама.
– Кто против? Давай сэкономим, может быть, еще что-то купим, – папа ласково погладил меня по голове. – Через неделю  я  как раз в командировку в Москву еду. Там  и присмотрю. Ирочка у нас умница. Хорошо учится, – и еще раз пригладил  мои тощенькие косички.
 В нашем городке  в то  послевоенное время купить что-либо в магазинах было сложно.
– Да, да! – радостно согласилась мама. – Бери чуть побольше размером. За лето нога вырастет. На худой случай, с носочком  будет одевать.
Папу из командировки я ждала с особым нетерпением. Приставала к маме с вопросом: «Ну когда же, когда он приедет?» Жужжала  девчонкам во дворе о предстоящих обновах, на что они вздергивали свои носики с презрительным: «Посмотрим!»
 Наконец, папа приехал.  Он с гордостью поставил на стол серенькую коробочку с туфлями и извлек из сумки новенькую школьную форму – старая на локотках прохудилась за два года – и два новеньких фартучка, белый и черный.
– Фартуки, наверное, великоваты будут. Но меньшего размера не было. Придумаешь что-нибудь.
– Велики – не малы, – согласилась мама. – Ушью. На дольше хватит. Фартуки не так  изнашиваются, как сама форма.
Конечно, новой форме и фартучкам я тоже была рада, но мне не терпелось увидеть туфли.
– Давай наряжайся, – предложил папа и поставил передо мной пару хорошеньких красных туфель.
– Боже,  какая красота! – воскликнула мама. – Где бы мы нашли здесь такие… Лишь бы как раз были.
– Должны быть как раз. Старался.
Они оба бросились ко мне, чтобы надеть на меня эти туфли. Туфли были почти как раз. Чуть великоваты.  Но мама снова успокоила  расстроившегося папу.
– Ну что ты! Все  правильно купил. Я же говорю, до школы еще почти два месяца. А дети как на дрожжах растут. Хорошо, не малы. Давайте форму мерить.
 Мы стали мерить форму. Она тоже оказалась  великовата – к радости мамы.
– На два года хватит, – радовалась она.
Я заканючила, что платье длинное, и фартуки тоже длинные.
– Не ной! Подогнем. Где взять денег, чтобы каждый год новую форму справлять?.. Береги. А туфли не смей до школы одевать. Сандалии еще ничего. Лето пробегаешь. К осени тебе  надо  ботинки справить. Сапоги резиновые… Да мало ли чего надо! – строго предупредила мама. Сложила туфли в коробочку и убрала на верхнюю полку шкафа. – Форму подогнем ближе к школе.
– Эх! – переживала я. – Даже Вальке не успела показать.
Валька – моя любимая подруга. Девчонок во дворе было много. Я со многими дружила. Но Вальку выделяла.  Секреты и секретики, что строили мы из цветных стеклышек в укромных местах двора,  могла показать только ей, зная, что она  никому больше не покажет. Защищала от нападок мальчишек, которые часто кричали ей вслед: «Рыжий, рыжий, конопатый…». Валька была худенькой, высокой и, вправду,  ярко-рыжей.  Даже  ее маленький носик и тот был в ярких веснушках, не говоря уж о кудрявых волосах. Валька плакала тихонько, когда слышала насмешки, вытирая слезы подолом  платьица. Защитить ее было некому – старалась я.  И вообще, росли мы с Валькой с раннего детства  вместе, жили в одном подъезде нашего многоквартирного дома. В детский сад не ходили. Мама сказала, что в детском саду для всех мест не хватает, и что мы девочки умненькие и хорошо знаем, что от дома уходить далеко нельзя – могут быть разные страшные случаи. Валькина мама добавляла, что цыган  в город понаехало. А цыгане, как всем известно, могут детей украсть. Как тут не испугаться! А вечером, сидя на скамеечке возле подъезда, я продолжала пугать Вальку.
– Ты знаешь, а цыган и вправду полно приехало. В прошлое воскресенье я упросила папу взять меня с собой на базар. Идем мы с ним, и  вдруг слышу, нас кто-то  догоняет. Оглянулась – цыганка! Как стала она приставать к папе: «Погадаю, дай погадаю». Папа не слушает. Она – за нами. Дергает папу за рукав.  Папа остановился, вытащил целый рубль из кармана и говорит ей: «Ну хорошо. Можешь  не  гадать. Скажи только, как меня зовут? И рубль будет твой». Цыганка, не будь дурой, выхватила этот рубль у папы из рук и бежать. Папа за ней. А папа у нас, сама знаешь, сильный и хорошо бегает, – продолжала я рассказывать шепотом Вальке, у которой от страха  глаза расширились как у ее мамы. – Догнал и схватил ее за шиворот: «Ах ты, воровка!» Цыганка закричала. Папа не выпускает ее: «Сейчас в милицию сдам».  И тут столько этих цыган набежало, у меня от их юбок в глазах зарябило. А один, старый такой цыган, подошел да как даст по спине этой цыганке и говорит: «Не умеешь воровать – не воруй». Отдал рубль папе, попросил не сердиться и в милицию не заявлять.
– Ну! – рассудила Валька,– выходит, тот цыган был добрый.
– Ага! – говорю, – добрый. Ладно папа был рядом. Не то эта цыганка могла бы и меня утащить.
Валька недоверчиво хмыкнула, но спорить не стала.   
А так мы старались, слушались своих мам. Игры для себя придумывали сами, шили или рисовали бумажных кукол. У Вальки они получались лучше, и она с удовольствием мне их  дарила. А еще мы любили устраивать домики на огромном  сундуке, что стоял в кладовке тети Даши, Валькиной мамы.  Часто случалось, что мы и засыпали там до прихода родителей с работы.
В первом классе посадили нас с Валькой  за одну парту. Очень уж мы хорошо дружили. Всех остальных детей Елизавета Андреевна, наша учительница, рассадила попарно, мальчика с девочкой. А нам повезло – мы сидели вместе с Валькой.
А еще мы очень любили наряжаться в мамины вещи, когда родителей не было дома. В длинные платья, туфли на каблуке, которые мама одевала только в гости. Даже красили губы ее помадой. Вертелись перед зеркалом и  очень нравились сами себе. Однажды мы случайно сломали  помаду, за что потом мне крепко влетело от мамы. Эту помаду папа привез маме тоже из Москвы, она ее очень берегла. Моя попка долго горела от маминого шлепка. Ладно, папа спас, а то бы больше влетело. Мама вслед пообещала, если еще раз трону ее вещи, убить! Вальке хорошо – она успела убежать, и ей от ее мамы не очень влетело. Понятно! Это ведь была помада моей мамы. У Валькиной мамы помады не было вообще, как мы не искали. Зато у тети Даши были бусы. Она их не носила, поэтому за них нас не ругали. В конце концов бусы, к нашей радости, перекочевали  в Валькину коробочку с нарисованными куклами. Играй с ними, сколько хочешь!
Не похвастать перед подругой своими обновами я просто не могла. Как только на другой день родители ушли на работу, мы с Валькой приступили к примерке моих нарядов. С формой и фартуками разделались быстро: Валька была выше меня ростом и платье с фартуками были ей как раз. Валька крутилась, вертелась перед зеркалом, демонстрируя свое превосходство. Долго такую обиду я терпеть не смогла – велела ей немедленно снять платье.  
– Зато туфли, мои новые, тебе будут малы, – торжествовала я.– Ты даже примерить их не сможешь. У такой дылды и ноги большие.
– Давай попробуем, давай.
– Ага, попробуешь! Мама их на верхнюю полку шкафа убрала. Сказала, до школы не трогать.
– Но мы же только померим и назад положим, – упрашивала она.
– А как достать? Высоко ведь.
– Это ты шмакодявка. Я-то достану. Тащи стул.
Мы приволокли стул, подставили к шкафу. Валька взгромоздилась и стала тянуться к коробке.
– Нет, не достаю! Еще бы чуть-чуть… Тащи маленький стул и ставь его на большой. У нас мама всегда так делает, если что-нибудь с полатей надо достать, – приказала Валька.
Стул был мною доставлен и поставлен на большой.  Она бесстрашно забралась на маленький стул и потянулась за коробкой. Бах-х-х! Грохот был еще тот. Полетели на пол не только Валька и коробка с туфлями, но еще какие-то книги, которые припечатали Вальку к полу. Заревели мы обе. Я от страха – «мама  убьет», Валька  – от боли. Прибежала соседка тетя Мотя, которая немного приглядывала за нами в отсутствие родителей. Приглядывала действительно немного.  У тети Моти была любимая дача, куда она отправлялась каждый день после обеда:  «как солнышко спадет». Принесет полное ведро смородины и заставляет нас с Валькой перебирать: «Все равно зазря носитесь по улице. А это от вас польза будет».  Перебирали. Тетя Мотя разрешала нам  горсточку ягод  съесть. Кислые, много не съешь. Вечером с родителями делилась: «Девки заработали. Накось вам на компотик». У нас тогда дачи еще не было.
Тетя Мотя вытащила Вальку из-под книг. Рука бедной Вальки висела плетью, а сама она продолжала орать громче пожарной сирены. У меня  голос пропал.
– Батюшки, – ахнула тетя Мотя, – никак, сломала руку. Али вывихнула. Господи, и зачем туда тебя занесло, а? Бежать надо родителям звонить. В больницу надо. А я чего? Надо родителям.
Тетя Мотя побежала в опорный пункт милиции, который находился на первом этаже нашего дома. Там был телефон, и находился там постоянно участковый милиционер дядя Саша. Редко можно встретить человека такой доброй души. Многие шалости наших мальчишек сходили им с рук. Погрозит им своим громадным кулаком: «Я вам!.. Дождетесь у меня». Но на том  наказание и кончалось.
Взрослые ворчали:
– Какой ты милиционер?.. Тебя и не боится никто.
– Я что, овчарка, чтобы меня боялись?  Сами будто пацанами не были, – почесывал  дядя Саша свою лысую голову. Милицейская фуражка у него всегда лежала рядом на столе или он держал ее в руках. – Подумаешь, курнули разок-другой. Бросят, время придет.
Но если дело было серьезное,  дядя Саша умел быстро найти все ходы и выходы.
Папа прибежал первым. За ним прибежала тетя Даша. Вальку доставили в больницу, где ей наложили гипс на руку. Тетя Даша все твердила сквозь слезы: «Слава богу, без смещения». Так ей объяснил врач и пообещал, что до свадьбы все заживет. Про меня все забыли, чему я была очень рада. Только  мама отвесила легкий подзатыльник. Но мне не было больно.
Какое-то время Валька гордо ходила с загипсованной рукой, привязанной косынкой к шее. Мальчишки перестали ее дразнить, а вредная старенькая тетя Маша из соседнего подъезда, постукивая палкой, все повторяла: «Так и надо! Не будете лазить, куда не следует».
А мне все хотелось найти случай, чтобы показать свои красные туфельки другим девчонкам. Меня очень обижали их насмешки.
–  Купили, называется! А надеть не можешь. Для чего купили?
Мои объяснения, что это для школы, никого не устраивали. Всем хотелось увидеть именно сейчас.  Наконец случай представился. В середине лета в нашем городе всегда устраивали массовые гулянья. Ох, и весело было! Устанавливали  в парке качели, карусели, гремела музыка. Сколачивали сцену, скамейки, и весь день шел концерт художественной самодеятельности. А главное,  все были нарядные. Надевали все самое лучшее из того, что было в шкафах. Взрослые собирались в небольшие компании, застилали траву клеенками и выкладывали еду – кто что принес. Здесь были  пирожки с разной начинкой, помидоры, огурчики, соленое сало, иногда даже колбаса. И  нам, детям, отрезали по кусочку колбаски и клали на хлебушек, одаривали конфетами вроде  «Школьных»  и отправляли недалеко от себя,  чтобы мы не вертелись под  ногами. Взрослые  веселились, пели песни. Становились добрее. Мы играли в мяч, в догонялки. Именно в этот день нам разрешалось многое из того, что не позволено  было обычно.  
Витька Дмитриев, наш дворовый заводила, с вечера стал всех уговаривать:
– А чо? Взрослым можно, а нам нельзя? Айда и мы своей компашкой в парк. Мороженое поедим, концерт посмотрим. На качелях покатаемся. Родители все равно нам в этот день деньжат подкидывают.
У Вальки  от  предстоящего праздника даже веснушки еще ярче разгорелись, и она радостно пискнула:
– Правда, и родителям не будем мешать.
– Вот именно,– подтвердила Зиночка Коробкова, – можно даже все деньги в один кошелек сложить, чтобы всем одинаково было.  
Такое предложение особенно пришлось всем по душе.
– Парк недалеко, – галдели мы. – Главное, упросить родителей, чтобы отпустили и дали немного денег. А   там, – замирали  девчонки, – ох и весело будет!  
– Хватит базарить,– прервал галдеж Витек. Он у нас как-то сам собой за старшего стал. Оно и понятно, Витек учился в пятом классе. Да и ростом был  выше многих ровесников. – Доживем до завтра, а сейчас все по домам.
Вечером я  уговаривала маму отпустить меня с друзьями в парк. Мама, посовещавшись с папой, как ни странно, быстро согласилась, взяв с меня обещание, что мы далеко от них не уйдем.
– Мама, а туфли  мне разрешишь одеть? – продолжала я упрашивать маму. – Все такие нарядные будут. Один только разочек, и снова положим в коробочку.
– Да ладно тебе, мать, пусть оденет. Праздник все-таки. Что будет с одного раза, – поддержал меня папа.
– Ладно, – великодушно согласилась мама,– бантики вплетем  красные. Будешь первой красавицей.
Сердце мое от радости чуть не выпрыгнуло  из груди: наконец-то я покажу всем девчонкам свои туфельки!
День массового гулянья всем на радость выдался теплым  и солнечным. Ближе к обеду  взрослые и дети потянулись в парк. Гремела музыка, повсюду продавали мороженое в бумажных стаканчиках с палочками, надувные разноцветные шары. Наша небольшая компания во главе с Витьком собирала в общий кошелек деньги. Витек считал и радовался:
– Здорово! Если пирожки не покупать, на колесо  обозрения хватит. Зачем нам эти пироги, правда, пацаны? Лучше на колесо.  Говорят, здорово. Все вокруг видать. Только бы девчонки не испугались.
– Сами не струхните, – язвила Зиночка  Коробкова.
 Настроение у всех было на высоте. Мы веселой компанией двинули в парк. На мне  нарядные красные туфельки, красные бантики украшали  голову. Чувствовала я себя королевой. Девчонки сначала поцокали языком от зависти, но затем оставили в покое. Всем было не до моих туфель.  
А туфельки никак не хотели держаться  на моих маленьких ногах.  Я шла, спотыкаясь, и все время боялась упасть. Валька заметила мои мучения и дала мне руку:
– Говорила ведь тебе – одень двое носков. А ты: «жарко, жарко». Вот мучайся теперь.
 Наконец, мы дошли до парка. Решили, пока не истратили деньги, прокатиться на колесе обозрения. Его установили в парке совсем недавно, и пока никто из наших не успел освоить это развлечение.  
Забрались в лодочки. Девчонки – в одну, мальчишки – в другую. Валька зажмурила глаза сразу, как только мы начали подниматься. Зиночка слезла со скамейки на дно лодочки и так там и сидела, пока мы не остановились. У меня от страха тоже колени дрожали, но городок с высоты выглядел необыкновенно. Я все старалась разглядеть, где находятся наш дом и наш двор, что отвлекло меня. Мальчишки радостно махали нам рукой и что-то кричали.
– Ну что? – хохотал Витек, – кто у нас самый смелый?
Зиночка недовольно сморщила носик и уселась на скамеечку.
– Ладно, давайте мороженое есть. Кому какое?..
Решили купить всем одинаковое. Затем побродили по парку, подошли к родителям, чтобы не беспокоились, и пошли к пруду в центре парка. Там шли соревнования на маленьких лодочках. Взрослые  парни и девушки соревновались друг с другом. Нас бы на лодки не взяли – возрастом не вышли. Решили хотя бы искупаться. Витек скомандовал: «Только около берега. Далеко не заплывать». Но нам и около берега было весело. Брызгались, в салочки играли в воде.  Солнышко светило. Был настоящий праздник. Валька подмочила свою загипсованную руку. Все успокоили ее – высохнет, будет как новенькая. Пришло время одеваться и шагать домой. Я подошла к своей маленькой кучке одежды, где под платьицем спрятала туфельки. Но там,  к своему ужасу, обнаружила только одну туфельку.
– Валь, а где вторая? – вытаращила я на подругу глаза.
– А я откуда знаю? Где-то здесь, наверное.
 Мы с ней стали шарить, ворошить другие кучки одежды.  Слезы ручьем хлынули из моих глаз.
Витька и Саша Ермолаев бросились снова в пруд, стали нырять в поисках туфельки:  вдруг кто-нибудь нарочно выкинул в пруд. Туфельки нигде не было. Как я переживала! В моей душе все перемешалось – страх перед родителями, боль потери и что-то другое. Я впервые почувствовала на себе чье-то предательство. Что я скажу маме? В чем  пойду в школу? Кто спрятал или выбросил мою туфельку? Ответа не было.  Потоптавшись еще немного около пруда, мы пошли домой. Домой я шла босиком, завернув в косынку вторую туфлю. Сашка посоветовал всем нам пойти другой дорогой, чтобы не встретить родителей. Так мы и сделали. Домой я пришла первая. Родители еще были в парке. Я поставила туфельку на полку и прикрыла ее другой обувью. Родителям решила ничего не говорить. Очень боялась.
О туфлях мама вспомнила дня через два. На вопрос, поставила ли я туфли на место, я промычала что-то неопределенное.  Папа извлек с полки одну туфлю, начал искать другую. Где он только  ее не искал… Под кроватью, под шкафом, под столом, повторяя: «Как же так? Одна здесь, а вторая где?».
– Где? – спрашивала меня мама. Я упорно молчала. Не выдала меня Валька. Молчали Витек и Сашка. Даже Зиночка Коробкова разводила руками и говорила:  «Не знаю».
Конечно, к первому сентября родители купили мне новые туфли. Но разве можно было сравнить их с теми, красными…
Одна туфелька еще долго жила на полке для обуви, но потом куда-то исчезла. Наверное, ее мама выкинула.