МОСКВА, 3 дек — РИА Новости, Мариам Кочарян. Защитить общество от фейковых благотворительных фондов очень непросто. Несмотря на многочисленные призывы, россияне продолжают отдавать деньги мошенникам и на улице, и в Сети. Почему молодые люди идут работать лжеволонтерами, что стоит за схемами псевдопомощи и как обезопасить себя от "развода" — в материале РИА Новости.

Алексею 25 лет. На первый взгляд, обычный парень из Твери. Высокий, черноглазый, улыбчивый. Год назад он работал директором филиала "благотворительного фонда", сейчас — бариста в кафе.

С ним произошло то, что принято называть детективом. С детства неравнодушный к людям Алексей стал заложником собственных представлений о добре и зле. "Добро — сложнее. А зло, как правило, действует прямо и понятно", — тяжело вздыхает молодой человек.

Когда он искал работу, даже представить не мог, участником какой аферы ему придется стать. На сайте объявлений попалась вакансия — промоутер. Зарплата от 200 рублей в день и проценты. Алексей думал "перекантоваться" первое время, а потом уже найти постоянное место. Но через неделю учредитель фонда решил назначить его директором филиала за стабильно хорошие суммы привлеченных средств. Леше поручили собрать команду и обучить волонтеров действовать по его схеме.

"Поначалу я вообще ничего не понимал. Просто верил на слово. У нас же миссия — спасать детей!"

Когда Леша в очередной раз отправлял табели сбора в Чебоксары, его неожиданно позвали в отделение полиции. Оказалось, что в тот день известные представители крупных фондов России проводили региональный семинар по борьбе с лжеволонтерами "Все вместе против мошенников". Увидев на улице подростков с ящиками, координатор проекта Мила Геранина немедленно вызвала полицию.

"Мне помогли принять это решение настоящие благотворители. Они долго со мной разговаривали, объясняли, как действуют честные фонды, показали свои отчеты. При этом никто не старался посадить меня за решетку. Я им очень благодарен".

Сейчас экс-директор липового фонда регулярно сдает кровь и готовится стать почетным донором. Он ищет стабильную работу, но подчеркивает, что больше не будет трудиться "на дядю". "Я окончательно потерял доверие к людям".

Марина (имя изменено) всегда любила детей. Она нянчится с ними в саду, куда ходит младший брат, и мечтает стать педиатром. Сейчас девушка учится в 11-м классе и хочет забыть о своем первом опыте работы — лжеволонтером. Признается: ей стыдно и страшно одновременно.

"Когда мне исполнилось четырнадцать, начала искать подработку. Зашла на сайт объявлений и тут же наткнулась на вакансию без обязательного опыта", — рассказывает Марина.

Описание должности ограничивалось максимально лаконичной фразой: раздача листовок для помощи детям. Марина обрадовалась находке в Сети, позвонила по указанному номеру, и ей назначили дату собеседования. Офис фонда находился в центре города, куда они приехали вместе с мамой. Их заверили, что организация работает честнейшим образом. Для подтверждения помощник директора позвонил одной из мам подопечных в Архангельскую область. Все сошлось: и фамилия, и диагноз, и сумма к сбору на лечение. При этом сайт фонда выглядел устрашающе: маленькие дети с трубками, масками, капельницами на фоне больничных палат вызывали жалость. Сомнений не осталось. Зарплату Марине обозначили сразу — 20 процентов привлеченных средств.

"Я так загорелась, что в тот же день вышла на работу. Для меня и нашей группы в шесть человек провели небольшой инструктаж, раздали расписки о запрете самовольного вскрытия ящиков, вручили голубые фартуки с названием фонда и отправили на улицу".

 

Волонтеры сами выбирали локации для сбора средств. Главное — идти туда, где много людей. "В среднем я зарабатывала 500 рублей в день. На городских праздниках доходило до 1500. Для четырнадцатилетнего подростка — неплохие деньги", — вспоминает Марина.

Однако счастье длилось недолго. Через три месяца все закончилось. Один из местных жителей инициировал проверку фонда и обратился в полицию. Всю команду вызвали для объяснений. В общем, организация исчезла так же быстро, как и появилась. Оказалось, что куратор фонда переводил более 80 процентов средств просто на личную карту директора, которого никто так и не увидел в лицо. Находясь в другом городе, он создал целую сеть мошеннических организаций в Томске, Твери, Ярославле, Пензе и Самаре. Нередко отправлял школьников в так называемые командировки на крупные городские мероприятия, чтобы увеличить выручку в два, а то и в три раза.

"Здравствуйте! Вот Петя. Посмотрите, он болен, он умирает! А вы не хотите помочь Пете?" — так звучала заученная нами речь, и мне за это стыдно", — вздыхает Марина.

Она говорит, что люди по-разному реагировали на просьбы: одни сомневались, другие сразу доставали кошельки.

"Нам всегда давали деньги. Куратор вскрывал бокс, доверху набитый купюрами, считал все вплоть до десяти копеек, заносил результат в какой-то реестр. Потом вычислял на калькуляторе наш процент и выдавал зарплату на руки".

Теперь Марина доверяет только известным благотворительным организациям. Девушка подписана на регулярные платежи по СМС в известные фонды и больше не реагирует на тех, кто подходит на улице.

"Я хочу бороться с мошенниками, но мне стыдно, если кто-то вдруг узнает, что я работала в подобной организации, — виновато произносит она. — Если вижу на улице мальчишек и девчонок из фейковых фондов, просто подхожу к ним, прошу показать документы и вызываю полицию".

Более двух лет ассоциация "Все вместе" реализует проект, направленный на противодействие псевдоблаготворителям. Исполнительный директор Кира Смирнова в беседе с РИА Новости объясняет, что законодательно решить вопрос с неблагонадежными фондами крайне тяжело, но каждый может внести вклад в борьбу с обманщиками.

"В благотворительности, как и в любой сфере, есть мошенники, однако это не значит, что все, кто собирает пожертвования, — жулики и воры, — подчеркивает Смирнова. — Полезный вклад честных фондов в нашу жизнь огромен, а мошенники — это паразиты. Именно поэтому пожертвования всегда нужно делать взвешенно, полагаясь на ум, а не на эмоции".

Смирнова уточняет, что прозрачно работающий фонд никогда не станет обращаться к людям в электричке или автомобильной пробке. Поэтому, увидев тех, кто собирает деньги на улице, можно смело обращаться в правоохранительные органы.

"Единственная подходящая статья Уголовного кодекса для наказания жуликов — "Мошенничество". Наш главный посыл: будьте разумны, не поддерживайте сомнительные сборы, проверяйте и распространяйте информацию", — заключает Смирнова.

Евгений Ковязин из Томска — настоящий борец за справедливость. Его знает весь город. Известный блогер успел завоевать не только большую аудиторию в Сети, но и уважение среди местных. Уже больше трех лет он ведет блог по борьбе с фондами-мошенниками, а сейчас готовится стать юристом, чтобы работать в честной благотворительной организации. После того, через что он прошел, Женя может претендовать на эксперта по борьбе с коррупцией.

"Я часто видел на улицах Томска ребят в разноцветных фартуках, у них были боксы на шеях, — говорит он. — Когда-то моя знакомая сказала, что честные фонды никогда не собирают деньги на улице. Я это запомнил. Мне стало интересно, кто же они на самом деле. У меня есть блог, большая аудитория, я подумал: почему бы в этом не разобраться".

Женя решил провести мини-расследование: расспрашивал волонтеров об истории организации, спонсорах и болезнях детей, чьи фото были наспех приклеены к боксам на скотч. И заподозрил неладное.

"На сайте фонда я ничего толкового не нашел. Детишки, сердечки, плаксивые жалобы и просьбы, — продолжает блогер. — Потом стал интересоваться у знакомых — вдруг они знают директора. Затем присмотрелся к ним в социальных сетях. И обнаружил очень простую, до смешного банальную схему".

Выяснилось, что директор действовал инкогнито из другого города, прикрываясь школьниками. Он на самом деле находил семьи с больными детьми через соцсети, но обязательным условием для сбора средств было место проживания. Чем дальше от крупных городов — тем безопасней. Для псевдопомощи регистрировал некоммерческую организацию, открывал сайт, пестревший трогательными словами, и объявлял сбор. Весь смысл заключался в наличных деньгах. Более 80 процентов средств шли напрямую на его личную карту. Директора с волонтерами связывали кураторы, которые тоже забирали свой процент с черной кассы.

"Кое-что они, конечно, давали нуждающимся, но не из доброты, а для отчетности", — поясняет Женя.

По закону фонды обязаны тратить 80 процентов привлеченных средств на нужды подопечных и только 20 процентов — на административные расходы, включая зарплаты сотрудников. У мошенников же все с точностью да наоборот.

"Теперь, когда я вижу, что кто-то дает школьникам на улицах деньги, немедленно подхожу и говорю: не стоит этого делать. Обидно, люди не проверяют ничего! Сто рублей — тоже деньги", — недоумевает Евгений.

Президент благотворительного фонда "Предание", автор сборника региональных кейсов "Все вместе против мошенников" Владимир Берхин считает, что для борьбы с фейковыми фондами нужна политическая воля.

"Для уголовного дела требуется пострадавший, — объясняет эксперт. — Человек, который просто на улице дал денег мошеннику, во-первых, если и пострадавший, то максимум на сумму в 500 рублей, а во-вторых, нет никакого юридически валидного подтверждения, что он вообще что-то давал. Это просто передача денег из рук в руки. Законодательно с ними справиться невозможно, если не будет сильной политической воли".

Чтобы как-то бороться с недобросовестными фондами, Берхин и другие руководители крупных благотворительных организаций России инициировали информационную кампанию: "Два года назад мы начали серьезную работу со СМИ по борьбе с ящиками-копилками". По словам эксперта, они добиваются, чтобы все боксы стояли в конкретном месте и, что самое главное, неподвижно. Кроме того, ящики в обязательном порядке должны быть опломбированы.

Пока в России нет единой законодательной базы, где были бы четко прописаны правила сбора денежных средств. Это развязывает руки мошенникам и наносит весомый репутационный ущерб реальным фондам. Большие надежды благотворители возлагают на законопроект, который в октябре прошел первое чтение в Госдуме. Он призван закрепить понятие "ящик для сбора пожертвований" и особенности его использования.